Вера Николаевна Панишева была верующим человеком. Она пришла в Церковь в расхристанные 90-е и оставалась верной Церкви при обоих патриархах нового времени: молитвенном Алексие Втором и энергичном Кирилле. Во все времена в приходе она занимала активную позицию: опекала больных стариков, собирала вещи для нужд ночлежки для бездомных, помогала расплывшимся и одутловатым многодетным мамашкам, стояла у истоков создания детского хосписа.
Работала Вера Николаевна в вузе, преподавала социологию и теорию конфликтов, а в стародавние времена начинала свой путь на кафедре научного атеизма.
Муж и двое детей нашей героини были безнадёжно неверующими. Сын, правда, временами смотрел по телевизору праздничные богослужения в храме Христа Спасителя, особенно с похмелья, в воскресенье, после тяжёлой недели. Говорил, что благостные звуки его умиротворяют. Невестка эти воскресные «бдения» мужа особенно ненавидела, потому что после пятничных его корпоративов, на которые он ее никогда не брал, после субботних возлияний, такое «умиротворение» было слишком гадко и цинично и, помимо всего прочего, отрывало время от семьи.
Дочь жила как богемная молодая женщина, клубилась, тусовалась по выставкам, работала в художественном салоне, в одной известной артгаллерее, писала потихоньку свои «фрески», на которых узнаваемые герои Священного Писания представали с необычных ракурсов, опрокидывая привычные иконописные образы. Была с матерью холодна и в жизнь свою ее почти не пускала.
Вроде бы Вера Николаевна ничем таких «трудных» детей не заслужила: она всегда была на их стороне, помогала, чем могла, любила очень, пока они позволяли это делать, вязала шапочки, гуляла с ними в Битцевском парке, тратила всю зарплату на покупку хороших книг и привечала самых разных друзей. Когда пришла пора замужества, приняла безоговорочно их вторые половинки, пережила развод сына, поддерживала отношения с его дочкой от первого брака, долго занималась с ней русским языком и выбирала ей любимые ее компьютерные игры.
Отношения с мужем были разными. В фертильный период, когда он, известный художник, был красив и востребован, случались у него и запои, и интрижки на стороне. Запои не вошли в привычку. А вот измены бытовали. Вера Николаевна ревновала и старела, но гордость не позволяла ей открыть свою осведомлённость. Сам Юра не давал повода его упрекнуть: советский мужчина, которому и так хорошо живётся, вряд ли стал бы разводиться ради учениц и натурщиц. Кроме того, как известно, в СССР единственным видом свободы был адюльтер. Поэтому многие привыкли смотреть на это явление как бы сквозь пальцы.
Так они и жили, пока Верина душа не прикипела к храму. Жена стала пропадать на службах, приходила воодушевлённая и возвышенная. Юра поначалу молчаливо ее поддерживал, несмотря на то, что она часто использовала его в качестве водителя - для своих благотворительных нужд. Художник - человек свободный. Помимо преподавания в Строгановке да собственных работ в мастерской, никаких хлопот - почему б не помочь? Помогал. Но однажды - перестал. Никакого смысла в этом нет! Бомжи не переведутся, многодетные будут плодиться, как кролики, батюшки - елейно врать и махать кадилом. Пусть сама свои дела обделывает! Выговорил раз и навсегда про ее суеверия, и больше никогда Вера при нем не обнаруживалась своей религиозности.
Она не сердилась на мужа. Прощала ему и гораздо большие грехи, варила в пост любимые его мясные блюда: чахохбили и пельмени - терпела критику и натурщиц, ходила с ним на персональные выставки с тщательным макияжем и в нарядах от одного модельера из Средней Азии: она ведь жена большого художника! Сидела на театральных премьерах в шитой шёлком дуппе, которая с шиком лежала на ее рыжих кудрях, пиджаке из авторского хан-атласа и модных брючках капри. Батюшка-духовник благословил - ради мужа. Она даже красила губы и ресницы, да и салонами спа не брезговала вкупе с подтяжкой век и незначительным ботоксом. Творила во время занятий своей красотой молитву Иисусову.
«Вера Николаевна имела одно особенное достоинство. Она всегда была на стороне своих неверующих собеседников»
Вера Николаевна имела одно особенное достоинство. Она всегда была на стороне своих неверующих собеседников. Давала им житейские советы и, чувствуя себя «старшим по духу товарищем», пыталась их как то поддержать. Например, когда ее дамский мастер жаловалась на жизнь, что муж-де бросил с ребёнком, а зарплаты едва хватает, Вера советовала той зарегистрироваться на хорошем, платном сайте знакомств: там подруга ее одна, не пожалела денег, открыла аккаунт, сразу нашла мужчину, повстречались, пожили, и через год - замуж вышла...
Или врач гинеколог: тоже разведёнка, красивая такая и грамотная женщина, столько лет сама тянет двоих детей. Ей тоже посоветовала искать себе спутника в Гринти-клубе, про него отзывы хорошие, хоть и не бесплатные вечеринки, зато мужчины посещают солидные - ученица рассказывала, что познакомилась там с одним «папиком».
Или сестра двоюродная - не знала, как поступить с нежелательной беременностью после чудовищного романа, больше смахивавшего на изнасилование. Вера сказала ей делать аборт, хотя сестра была довольно-таки верующим человеком. И та сделала - по ее совету. Сейчас лечится постоянно - неврозы замучили. А так, что с ребёнком бы было при такой мамаше?
На работе - на кафедре - по Верочкиному «благословению» Пал Осич женился на Женичке, бросив свою ужасную старуху, с которой с молодых лет мучился «по залету». Вера буквально свела своих коллег, потому что «мимо настоящей любви нельзя проходить».
Духовные советы Вера Николаевна неверующим людям давать не решалась. Даже брезговала. Чего метать бисер перед свиньями? Им к Богу ещё даже сумку никто не собрал, одежды «брачной» не положил. Им бесполезно говорить о воздержании, трезвении, вообще - о грехе! Какой смысл? Они спрашивают, как выжить, а не как спастись. Вещи разные, согласитесь? Как поднять ребёнка, а не как привести его к Богу и вечности... Как найти мужчину, а не как стяжать святость в безбрачии.
Вот Верочка Николаевна и говорила каждому - по потребностям. Представлялся ей при этом совершенно евангельский текст: «Богу - Богово, кесарю - кесарево». Была она, по собственному определению, «хитра, как змея, проста как голубь», а главное, удачно, как ей казалось, сочетала человеколюбие с Богопочитанием... И жизнь шла в строго отмеренном русле, неспешно, постоянно, тихо.
Кстати, власти и воинства своей страны героиня наша воспринимала тоже как неких враждебных кесарей, или косарей... Жнут, где не сеяли, собирают, где не расточали. Сухо молилась о них в храме, но при случае всегда внутренне отмежевывалась и от их политики, и от ее плодов.
Так, разметив основными вешками жизнь, и существовала Верочка вплоть до одного примечательного события. Правда, событие это на самом деле может показаться кому-то более чем рядовым. Но мы его покажем читателю в качестве определённого рода точки отчёта и предвестника некоторых сложных процессов в жизни героев повествования.
Однажды Вера Николаевна, сидя у педикюрши, рассуждала о научном творчестве некоего Виктора Бетельгейзе, нового теоретика конфликтологии, уехавшего из России в начале 2010 года и сделавшего на Западе ряд потрясающих научных обобщений. Дело в том, что она немного завидовала своему бывшему коллеге, что он решился на отъезд. Ещё - скучала по нему, так как была тайно влюблена, несмотря на большую разницу в возрасте. Виктор, как все красавцы, об этом снисходительно догадывался и, будучи милым и добрым молодым человеком, подыгрывал своей ухоженной коллеге постбальзаковского возраста, вероятно, намереваясь со временем завести с ней необременительную интрижку. Отъезд за границу спутал его планы, а ее чувства разметал, как потухшее кострище. В душе осталась лишь тоска и упрямое ощущение чего-то важного и ценного, что было в одночасье украдено. Именно поэтому вопрос Верочкиной влюбленности не получил должного освещения на исповеди.
Мастер обрабатывала ноги Веры Николаевны молча, а клиентка ее не успела опомниться, как выпалила нечаянно всю свою грустную историю чужому человеку.
Немая до этого «косметичка» неожиданно подала свой голос, лишенный интеллигентных интонаций.
- А я бы вот никуда не уехала... даже по большой любви. У меня здесь старушка мама и дети. А ещё муж, которого бросить жалко, - ведь и собаку из дома не выгонишь... Да и потом, я - патриотка... И вообще, где родился, там и сгодился.
Вера Николаевна, давно уверенная, что разговаривает сама с собой, с удивлением подняла голову и воззрилась на неожиданную свою оппонентку.
- Ты что вообще в жизни понимаешь? - молча вопрошали ее глаза, - ты кто такая, чтобы меня поучать? Да ты буквально в грехах вся родилась, еще поди где-нибудь в Рязани косопузой, меня будешь школить? Тоже мне, москвичка, гордится. Пятки скребёт целыми днями и зарабатывает наверняка только на дешманское винишко с телевизором вприкуску, а то и на пиво в сауне по месту работы...
Завтра у Веры Николаевны был день рождения. За столом собралась семья, пришла дочь, старшая внучка от первого брака сына, и, немного запоздав, явился Юрий в бабочке и с букетом яркой фиолетовой статицы.
- Ты у меня такой же нивяник, - сказал он жене, сочно поцеловав в губы.
Все чокнулись, приступили к еде. Сын, распространяя запах хороших духов и сигарет, рассказал, как летал в Бари спецрейсом, на котором из Москвы отправлялись паломники с разных уголков страны, поклониться святому Николаю Угоднику.
- Представляешь, гордость берет: наш Путин лично договорился и на государственном уровне выкупил ещё у Берлускони всё то, что русская миссия имела в Бари до революции, а совок раздал по доброте душевной: теперь всё заново отстроено, русские паломники там имеют свой кусочек Родины, есть гостиница, ресторан, гид, священник наш! Вот честно, зауважал я его, Вована нашего, не зря небо коптит.
У Веры во время всего этого монолога накапливалось усталое и глухое раздражение.
- Борь, - не утерпела она, забыв, как ещё пять минут назад хотела обсудить его первое Причастие, да ещё на мощах великого святого, - Боречка, ты наивен, как дитя! Неужели ты веришь в чистоту его намерений? Это же все ходы против санкций. Злобные выходки, чтобы позлить европейцев. Всё какие-то акции политические! Лучше Бога прославляй, который руками лукавых правителей творит такие чудеса. Ещё Путина мы тут не обсуждали наравне с Николаем Угодником.
- Мам, ну ты меня поражаешь... - с трудом произнёс Борис и неловко замолчал.
Потом, как-то по-детски насупившись, вынул из пиджака маленькую сухую просфору и бордовую бархатную коробочку и протянул матери.
- Я тебе золотой крест привёз с цепочкой, на мощах освятил, и вот - за тебя Литургию заказал, как положено.
Вера Николаевна кивнула и поджала губы. Если быть до конца честной, она ждала, что ее состоятельный сынок поможет ей с выплатой кредита за автомобиль, купленный в прошлом году. Маленький красный Форд тогда встал в копеечку, а картины мужа почти не продавались. Кредит лишал ее, привыкшую жить ничего никому не должной, покоя и радости.
Дочь Кристина встала говорить тост, держа в руках довольно больших размеров мозаичную икону Владимирской Божией Матери.
- Мам, я помню ваше с папой Венчание. Знаешь, ведь вчера был тот самый день... Я как сейчас слышу папин голос, что он тебе с радостью подарит всё, что ты захочешь, а ты попросила повенчаться. Помню до мелочей ваше венчание в храме, где Пушкин с Натальей... Такой, с круглым куполом, и это было в день Владимирской Богородицы... в начале лета... Я сама сделала тебе эту икону. Посмотри, нравится? Полгода ваяла... с днём рождения! Люблю вас, дорогие наши мама и папа, живите долго и не разлучайтесь!
Боря смотрел на сестру с большим изумлением, а потом встал и расцеловал ее, нежно погладил по голове, такой же золотисто-рыжей, как у мамы. Папа любовно погладил рукой переливающийся на свету образ, искоса взглянул на дочь и уважительно покачал головой.
Казалось, семейная идиллия: свечи в прозрачных стеклянных фужерах, дети, внучка, все родные, стремящиеся исполнить мамины мечты и просьбы, тёплые и красивые люди. Муж в фартуке, любовно подкладывающий собственного изготовления сациви, довольная именинница в шафрановом вязаном жакете, так идущем к ее платиново-золотой шевелюре...
Но Вера Николаевна знала и о других вещах. О том, что Крис живёт со своей давней подружкой-наркоманкой, Борька летал в Бари с любовницей, а внучка Сашенька грезит китами и потихоньку лазит на крыши с руферами - видела ее профиль ВКонтакте... Она это, конечно, не знала наверняка, но ни капли не сомневалась в своих подозрениях. Еще одну грустную новость она уже обдумала и даже внутренне пережила: Юра скрывает от неё рак простаты, пьёт химию, ездит к онкологу и стал носить длинные рукава и панамы, защищаясь от солнца, и опухоль его неоперабельная. Это рассказал ей добрый врач, давний друг семьи, пообещав, что в таком возрасте клетки прогрессирует медленно, и он даёт Юрию от двух до пяти лет нормальной жизни.
День рождения не затянулся надолго. Дети ушли, а муж, в последнее время выглядевший особенно молодо и подтянуто благодаря странному румянцу на щеках, отправился на вечернюю прогулку.
Вера села искать в интернете новости о своём бывшем коллеге, наткнулась в Гугле на подробное описании звезды Бетельгейзе, ее грядущего взрыва, что она может вспыхнуть на нашем небосводе буквально «вторым солнцем». За этим занятием и уснула, откинувшись в кресле. Муж, придя, выключил комп, с удивлением глядя на карту звёздного неба на весь экран монитора. Взял с дивана тёплый плед и заботливо укрыл Верины ноги в турецких расшитых тапках.
События следующего месяца развивались стремительно. Подружка Кристины укатила в Хорватию, прихватит без спросу пару ее графических работ, Юра лёг надолго в больницу, и его тайна стала достоянием родных. Боря забрал ставшую в этом году совершеннолетней дочь к себе, и они втроём с новой женой уехали на Кипр, где собирались провести лето. Тем более что Боря узнал о чудесах от Кипрской иконы Богородицы «Елеуссы» и хотел лично во всем убедиться.
Вера с Юрой и Кристиной стали чаще встречаться втроём, и отец с дочерью с удивлением заметили, что в душе их мамы происходит нечто странное. Во-первых, она почти перестала молиться и ходить в свой любимый храм, забросила волонтерство и, самое главное, вновь начала курить. Родные Веры Николаевны часто в прошлом подкалывали ее разговорами о недостатках и спорных местах православия, а теперь сама мама нет-нет и скажет с ненавистью о скрепах и церковной показухе...
Удивительным было другое. Если раньше муж и дети прилагали немалые усилия, чтобы вытянуть Веру из пут Церкви, то сейчас процессы, происходящие в ней, пугали всех ещё больше, чем некогда - внезапная церковность.
«А ты поставь за меня свечку, за Веру, которая потеряла веру»
Однажды Юра решился поговорить с женой.
- Верочка, а тебе не кажется, что сейчас в нашем окружении нет человека, более расцерковленного, чем ты?
Вера Николаевна испытующе посмотрела на мужа.
- Интересно, сколько он на самом деле протянет? - отстранённо промелькнуло в уме.
- Да, Юра, ты прав. Я и сама так чувствую.
- Что же делать? - беспомощно развёл он руками.
- А ты поставь за меня свечку, за Веру, которая потеряла веру, - жёстко усмехнулась она.
Прошел год. Вера Николаевна, овдовев, сдала в аренду московскую их с Юрой квартиру, продала машину и переехала на ПМЖ в город Дрезден, где проживал ее бывший коллега, Виктор Бетельгейзе. Денег квартиросъёмщиков вполне хватало на безбедную жизнь и даже на разные приятные покупки вроде хорошей японской фотокамеры - в подарок Вите. Работать было вовсе не обязательно. Позади осталась жизнь, полная разочарований, а здесь стояла волшебная осень, которая сопровождала их во время прогулок в Цвингере и так полюбившейся саксонской Швейцарии...
Отношения с детьми иссякли сами собой. Вера иногда вспоминала свою внучку, но при попытках ей позвонить телефон постоянно оказывался «вне зоны действия сети». Так Вера постепенно оставила всякие попытки связаться с семьёй.
... И пребывала в неведении, что внучка три месяца как погибла под колёсами маршрутки, слишком стремительно шагнув на пешеходный переход. Девушка шла, по обыкновению надвинув на голову капюшон и надев наушники с громкой музыкой... и ушла вслед за дедушкой. Бабушке об этом сообщать не стали.
Боря, некогда узнав про пленение дочери разными суицидальными мыслями, изо всех сил пытался ее спасти. Баловал, окружал любовью, вывозил на природу, старался приобщить к храму. Но эти попытки ничему не помогали: дочь вела замкнутый образ жизни, мало чем интересовалась и отказывалась от бесед с психологом.
На отпевании священник в проповеди сказал, что иногда Господь забирает к себе молодых и ещё ничего не узнавших о жизни людей, чтобы уберечь их от худшей доли, не допустить греха, избавить от большего страдания всех вокруг. Эта мысль - что девочка его, хлебнув в своей недолгой жизни бед и горестей из-за развода мамы с папой, теперь у Отца Небесного, который никогда ее уже не оставит, преобразила Бориса и привела его к покаянию.
Похоронив дочь, сын Веры Николаевны посуровел, изменился, бросил пить и строит храм в Сокольниках. Его вторая жена тоже много пережила с уходом падчерицы, сейчас беременна и во всем поддерживает мужа. Они помогают и бывшей жене Бориса, которую недавнее событие буквально растерзало.
Возможно, однажды наступит момент, когда Боря сможет приехать в Дрезден, к маме, и им будет о чем поговорить. По крайней мере, сообщить о том, что теперь на Троекуровском кладбище есть у неё ещё одна родная могила.
Кристина перед смертью отца очень пеклась, чтобы он исповедался и причастился. Так папа и отошёл в иной мир - в полном сознании, со всеми простившись, после Причастия. Мама к тому времени совершенно внутренне переменилась и не желала в этом участвовать. Теперь дочь часто бывает на кладбище и поставила, с Бориной помощью, здесь красивый каменный крест. Ближе этого креста у неё в жизни ничего нет.
https://pravoslavie.fm/articles/zvezda-betelgeyze-istoriya-rascerkovleniya-anna-romashko/
